ЦК закрыт, все ушли... [Очень личная книга] - Николай Зенькович

Нельзя было не видеть, что некоторые издания работали вхолостую, а в иных и вовсе не ощущалось потребности. В системе средств массовой информации было немало застывшего. Достаточно сказать, что она не менялась с послевоенных времен, хотя 'по логике должна быть гибкой, учитывать потребности различных общественных слоев.

С этой целью мы начали ломать закостеневшую структуру печати. Вместо прекративших свой выпуск «Социалистической индустрии» и «Строительной газеты» возникла новая газета — «Рабочая трибуна», вместо упраздненных журналов «Политическое самообразование» и «Агитатор»— журнал «Диалог». Вышел первый номер журнала «Народный депутат». Появились — в соответствии с решением ЦК — новые еженедельники «Союз» и «Сын Отечества», «Ветеран» и «Семья», журналы «Мы» и «Трамвай», много других новых изданий на местах.

До того времени структура местной печати была исключительно прерогативой центра. Даже изменить название районной газеты не мог не то что райком — ЦК Компартии союзной республики. Для этого требовалось решение ЦК КПСС.

Мы добились того, что местные партийные комитеты получили возможность пересмотреть структуру своих изданий самостоятельно.

А в дверь стучалась уже новая проблема — функции средств массовой информации.

Газеты, журналы, телевидение, радио выступали мощными ускорителями обновления и преобразования во всех областях общественной и политической жизни. Это хорошо понимал Горбачев. С самого начала своих реформ он опирался на поддержку средств массовой информации. Горбачев был, по-моему, первым лидером в стране, регулярпо встречавшимся с руководителями газет и журналов, ведущими политическими обозревателями, публицистами.

Сектору приходилось принимать участие в подготовке этих встреч. Делали анализ прессы, отмечали успехи, недостатки. Сразу оговорюсь: готового текста для зачтения не было. Обычно представляли материал в виде тезисов. Они, очевидно, составляли основу для раздумий и размышлений. Во всяком случае, «живьем» своего текста в выступлениях Горбачева мы никогда не встречали. Наш материал, а он в основном был фактический, вводил генсека в проблемы журналистики, не более того. Все остальное— выводы, предложения, рекомендации — было его собственное.

Материалы встреч генсека с руководителями средств массовой информации публиковались в печати с изложением выступлений всех участников. Как правило, стенограммы встреч для публикации в газетах готовили работники сектора — вместе с выступившими, разумеется.Это было очень важно: на местах должны знать, как в центре относятся к средствам массовой информации и какие надежды на них возлагают.

Исключением, пожалуй, была только одна встреча, которая состоялась тринадцатого октября 1989 года. Та самая, на которой генсек порекомендовал главному редактору «Аргументов и фактов» подать в отставку.

Старков и поныне возглавляет популярный еженедельник. Седьмого февраля 1992 года по первому каналу телекомпании «Останкино» показывали встречу экспрезидента СССР с членами клуба главных редакторов в газете «Известия». Рядом с Горбачевым сидел Старков. Я видел их мирно беседующими перед телекамерой и вспоминал, сколько шума было два с половиной года назад после критики генсеком главного редактора «Аргументов и фактов».

Как человек, принимавший участие в подготовке материалов для выступления генсека на той встрече, заявляю, что в представленном нами тексте ссылок на «АиФ» не было. Не знаю, на каком этапе критические суждения о позиции еженедельника поступили Михаилу Сергеевичу. И от кого. Не исключаю, что тот номер попал на глаза ему самому.

Генсек высказал резкое неудовольствие о номере за 7—13 октября, где говорилось о том, как в общественном сознании воспринимаются конкретные народные депутаты. Манера изложения материала показалась генсеку оскорбительной: обвиняют в недоразвитости группу депутатов. Разве это допустимо в нашей печати? Вот тогда Горбачев и сказал в адрес главного редактора «АиФ»:

— Я думаю, что вы должны попроситься в отставку после того, что вы допускаете.

Казалось бы, ничто не предвещало бури.И вдруг...

Горбачев. Знаете, сейчас очень ответственный этап. И я просил бы вашего внимания к деятельности Верховного Совета. Сейчас в его котле варится очень серьезный законопроект, который будет менять лицо нашего общества. Будут затрагиваться глубинные, фундаментальные основы нашего общества. Мне не нравится, прямо, честно скажу, что некоторые печатные органы настроились на пропаганду позиций пяти — десяти человек, и только. Это не годится. Причем в ряде изданий эта линия проходит сквозной нитью. Даже «Аргументы и факты» за 7—13 число вдруг решили, что они должны сообщить, какое же общественное мнение о народных депутатах. И вот эти все десять человек тут как тут. А в отношении других доходит до оскорблений, обвиняют, понимаете, в какой-то недоразвитости группы делегатов целых регионов— Казахстана, всех среднеазиатских республик. Такое недопустимо для нашей печати! Я не знаю, выздоровел товарищ Старков или нет? А?

Голос. Да.

Горбачев. Я думаю, вы должны попроситься в отставку. После того, что вы допускаете, во что газету превратили, какие вы аргументы протаскиваете, я думаю, вы как коммунист должны попроситься в отставку. Вы же... Вас заклинило, понимаете ли, не на политике перестройки, а на узко эгоистических интересах группы лиц. Вы — их рупор. И это — не единственное. Какая газета раньше была и что вы из нее начали делать? Иван Дмитриевич (И. Д. Лаптев — председатель Союза журналистов СССР, главный редактор газеты «Известия». — Я. 3.), вот она — сила аргументов и аргумент силы уже здесь, а какая вкусовщина в подаче дискуссий на съезде будет?

Значит, если это Бочаров, то это очень опытный хозяйственник, если это Собчак, Сахаров, Казанник, то это очень эрудированные люди и все их предложения аргументированные, если это Ярин — то он рабочий, то есть другой. Вы почитайте, что здесь в этой статье, Иван Дмитриевич! Это же недопустимые веши по отношению к Верховному Совету! Кто им дал право это все делать? Там, посмотрите, люди выкладываются, день и ночь в комитетах сидят, приходят на сессии, а вы что пишете?.. Ярин— металлург из Нижнего Тагила, это довольно колоритная фигура из рабочего класса. Побеседуйте с ним. У него есть что сказать любой газете.

Стенограмма совещания у М. С. Горбачева, на котором он потребовал отставки главного редактора газеты «Аргументы и факты» В. Старкова. Увы, Генсек потерпел поражение даже в этом.

Нельзя, товарищи, так освещать эту тему. Вы посмотрите, какая групповщина кругом. Одни и те же лица заполонили экраны. Недопустимо это. Наш разговор откровенный, и я хотел, чтобы вы восприняли его по-товарищески. Нас хотят выбить из колеи. Для чего же вы там сидите, вы ведь коммунисты-редакторы. Давайте понимать друг друга. Давайте действовать на основе принципов партийного товарищества, а не основе привязанностей и вкусовщины. Или вы не хотите прослыть ретроградами перед лицом своих дюже ярых перестройщиков, тех, кто выдает себя за перестройщиков? Для этого у вас должно хватить характера.

После окончания этой встречи аппарат ЦК тут же развернул кипучую деятельность. Впрочем, нет нужды снова описывать подробно прошлые баталии. Все это уже было в прессе. Да и еженедельник опубликовал в свое время интервью с тогдашним членом Политбюро и секретарем ЦК В. А. Медведевым под заголовком: «За что критиковали ,,АиФ“». По-моему, эта возня и шумиха пошли только на пользу газете, тираж которой подскочил многократно.

Сам Старков не единожды рассказывал в печати, как его пытались освободить от должности главного редактора. Предлагали на выбор с десяток других, не менее престижных, постов. Но Старков уперся. В конце концов, его оставили в покое. Это был беспрецедентный случай — Секретариат ЦК КПСС не мог добиться выполнения своего решения, не мог снять редактора газеты!

Если Владислав Александрович прочитает эти строки, надеюсь, он не опровергнет мои слова о том, что к акции, направленной на его освобождение от поста главного редактора, ни я, ни мои коллеги из сектора печати отношения не имели. Что же касается меня лично, то сослуживцы знают, во что обошлась мне моя принципиальная позиция по этому вопросу. Выслушав мое решение, к которому я пришел в результате долгой и мучительной душевной борьбы, один из коллег, Михаил Шаров, сочувственно произнес:

— Ты сам себе подписал приговор.

И он оказался прав. Этот поступок не прошел для меня бесследно. Было много переживаний, пришлось даже полежать в больничной постели. Но зато с полным основанием могу сказать, что за двенадцать лет работы в партийном аппарате я ни разу не приложил рук к тому, чтобы утопить попавшего в беду журналиста. Более того, не давал это делать другим, что обходилось себе в убыток.